Карен О'Нил (Karen O'Neil) получила образование в университете искусств в Филадельфии, штат Пенсильвания и степень бакалавра изобразительного искусства в Массачусетском колледже искусств и дизайна. О'Нил также училась у колориста Генри Hensche, преподавала в Школе искусств Cape Cod в Провинстаун, Массачусет.

Натюрморты Карен вызывают желание насладиться красивыми и вкусными вещами в жизни: откусить кусочек от спелых мясистых плодов; заварить чай с лимоном и медом и неспеша пить его из большой чашки; вдохнуть аромат цветов, стоящих в вазе... Её картины - это дыхание лета, они полны лени и неги, влажности и жары, солнечного света и теней.

Когда цивилизация начинает казаться тесной клеткой, одни смиряются, а другие ищут выход. Поль Гоген выбрал путь беглеца — из Европы он отправился на край света, чтобы найти там собственную утопию свободы и дикости.

Чтобы понять колониальное умонастроение конца XIX века можно обратиться к знаменитому стихотворению Киплинга, название которого «Бремя белого человека» стало нарицательным. Оно было написано в 1899 по случаю американо-филиппинской войны. Если суммировать его содержание, то получается, что белый человек должен взять на себя задачу по окультуриванию остального небелого мира. Киплинг, будучи верным подданным Британской империи не сомневался в том, что это необходимо. При этом, сразу после выхода стихотворение подверглось критике как уничижительное по отношению к неевропейским народам, которая кажется справедливой и сегодня.

На фоне навязчивой идеи привнесения цивилизации в отдаленные уголки планеты Гоген обосновавшийся на Таити в 1891 году выглядит одним из немногих сознательно занявших противоположную позицию, или, по крайней мере, пытающихся снять с себя бремя белого человека. Так ли все просто?

Гоген родился в семье Алины Марии Шазаль и Кловиса Гогена в 1848 году и уже через год был вывезен родителями из Франции в Перу, где у Алины Марии были влиятельные и богатые родственники. Первые семь лет жизни он провел окруженный достатком и экзотической природой. Французский философ Ален Бадью имевший схожий опыт определяет это как «колониальную нирвану». В 1855 году Гоген возвращается вместе с матерью в Париж, где получив начальное образование пытается поступить в Мореходное училище. Не пройдя отбор, он нанимается в качестве ученика лоцмана на торговое судно. С 1865 по 1871 год Гоген непрерывно путешествует вместе с судном, видя места, куда буквально еще не ступала нога белого человека.

Вернувшись после смерти матери в Париж Гоген устраивается на биржу в качестве брокера, часто покупает работы приобретающих в то время популярность импрессионистов. Пробует рисовать и сам. Когда Гоген окончательно решает посвятить себя искусству он переезжает в коммуну художников-клуазонистов и синтетистов в Понт-Авене в Бретани и работает там с перерывами до своего отъезда на Таити. Один из таких перерывов был связан с предпринятым путешествием на Мартинику и Панаму — первой попыткой сознательного бегства из цивилизованного мира.

Наблюдая строительство Панамского канала Гоген воочию мог видеть те преобразования, которые несла миру индустриализация. Чем беззащитнее было местное население, тем быстрее исчезал первобытный рай.

Коммуна в Бретани была для Гогена попыткой уйти не только от общества индустриальной эпохи, но и необходимости постоянно потакать вкусам этого общества ради продажи своих работ, ради денег. Эскапизм — довольно характерное умонастроение в условиях политической стагнации и реакции. Во Франции она наступила после поражения Парижской коммуны в 1871 году. Фактически взрослая и сознательная жизнь Гогена в Франции началась, когда ни о каких глобальных переменах в жизни общества мечтать уже не приходилось. В то же время Гоген всю жизнь боготворил свою бабушку — Флору Тристан, писательницу-революционерку, внесшую значительный вклад в республиканское и суфражистское движение во Франции начала XIX века.

Невозможность больших изменений компенсировалась желанием изменить жизнь хотя бы в малом, если не во Франции, то в своей коммуне, если не в коммуне, то хотя бы в своей жизни или в искусстве. Если общество не желает свободы, то остается хотя бы освободить себя от общества. В таких условиях вызревает индивидуализм Гогена.

Об умонастроении художника красноречиво говорит его автопортрет, написанный в 1889 году на дверце от серванта в столовой одной из бретонских гостиниц. Сам выбор материала был уже своеобразным вызовом устоявшимся живописным традициям. Произведение запечатлевает противоречивый образ творческого человека, познавшего и добро, на что указывает нимб, и зло, которое символизирует змея. Используя яркие цвета и декоративные мотивы, нехарактерные для искусства его современников художник утверждает свою индивидуальную творческую свободу и эстетическое превосходство.

Представления Гогена о Таити были идеалистические, разницу между ними и реальностью художник осознал едва ступив на берег в Папаэте — самом крупном городе на острове. На острове всем управляла французская колониальная администрация, а удивительные ритуалы о которых читал художник остались в прошлом. О них Гогену оставалось только мечтать. Впрочем, мечты белого человека вооруженного либо наукой и техникой, либо культурой имеют свойство сбываться. Именно поэтому оказывается интересным проанализировать но только содержание конкретных работ, но и их общий утопический горизонт.

Живя во Франции в XIX века Гоген постоянно сталкивался с комплексом представлений, который Саид и другие исследователи называют ориентализм.

Ориентализм — это не просто миф или текст, это еще и определенный способ действия власти. Ориентализм участвует в производстве идентичности «восточного» человека на всех уровнях, включая материальный. Колониальная власть поощряет в «восточном» человеке только те качества, которые хочет видеть (и которые ей не угрожают): праздность, чувственность, невежество, женственность и пр. Всех, кто не соответствует этой установке (и бросает тем самым колониальной власти вызов) власть преследует или старается устранить.

Праздность, чувственность, женственность, невежество — это мы видим и в работах Гогена, пусть и чаще с положительным знаком. В картине «Дух мертвых не дремлет» девушка изображена боящейся духов мертвых, которые появляются ночью. Она напугана, наивна, беззащитна, обнажена — одним словом, максимально удобна для мужского взгляда. Бремя белого человека в такой ситуации превращается в обязанность спасти туземца от его собственной темноты. При этом белый человек не может перестать конструировать дикость или неполноценность туземца, иначе будет разрушен весь миф о спасении.

У Гогена есть свое видение таитянской действительности, но это видение на самом деле не сильно отличается от того что думает Киплинг и другие убежденные в своем превосходстве белые люди.

Одной из фантазий западного белого мужчины в XIX веке и не только была свободная любовь без обязательств и последствий. Со времен де Сада географическая область этой фантазии расширилась, включив в себя Глобальный Юг и Восток, а на островах в Тихом океане даже обрела некоторую реальную историческую основу. До появления миссионеров на Таити и в части других островов Французской Полинезии был распространен культ Ареои. Участники культа поклонялись богу войны Оро, учили и читали во время ритуалов религиозные тексты, сохраняя их тех самым для будущих поколений, предавались непристойным с точки зрения европейцев танцам, и имели некоторую свободную форму сексуальных отношений. Согласно Британской энциклопедии 1911 года последователи культа стремились к тому, чтобы все вещи были общими включая женщин. Культ Ареои представлял альтернативу жесткой социальной стратификации, поскольку в рамках ритуалов смешивались представители самых разных слоев населения. Это делало участие в культе желанным для женщин и мужчин из низов, которые через сексуальные контакты могли добиться привилегий не положенных им по статусу в обычной жизни. К прискорбию Гогена этот культ был уничтожен французскими властями и христианскими миссионерами в 1830-е. Время до прихода цивилизации художник ощущал как утерянный рай, следы которого еще можно найти в современной ему таитянской жизни.

С другой стороны, появление белых людей создало новую альтернативу социальному разделению на Таити, в которой уже близость с белым человеком становилась источником привилегий, недоступных в традиционном укладе жизни. Нередки были браки по расчету между белым и местным населением. Мечта о возвращении в Рай реализуется в колониальной практике использования французами местного населения для удовлетворения своих нужд.

Складывавшийся на Таити новый культ белого человека поначалу играл Гогену на руку — для местного населения он был желанным мужем и зятем, несмотря на свою финансовую несостоятельность.

Самое главное событие в жизни Гогена относящееся к т. н. первому таитянскому периоду — это женитьба на девушке по имени Техаамана, которую художник изображал на многочисленных полотнах. Техаамана, или, как ее называл художник, Техура изображена на картине «Женщина с манго». Девушка с картины одета в платье западного фасона, которые, как правило носили замужние таитянские женщины. Сочный фрукт в руке и слегка выступающий сквозь платье живот, напоминающий о картинах эпохи Возрождения, символизируют плодородие. Для Гогена Техура — желанная добыча, в ней, по его мнению, еще тлел огонь прежней таитянской культуры, его родственники помогали ему прокормиться на острове, где нельзя было ничего купить кроме дорогих консервов, и, наконец, она была молода — на момент их встречи с Гогеном ей было около 13 лет.

Чем больше становилось участников нового культа, тем больше жизнь Таити походила на европейскую, а служение белому человеку и его культуре — на проституцию или брак по расчету. В мире рыночных отношений Гоген рисковал снова стать нищим аутсайдером, причем теперь не только для своих соотечественников, но еще и для таитян. Картины его практически не продавались, и долгие месяцы он жил питаясь подачками от местного населения.

Пожалуй, идеальным сюжетом жизни художника был бы сюжет из «Робинзона Крузо», где главный герой — единственный белый человек на острове.

Можно также вспомнить сюжет «Бури» Шекспира, где главный герой волшебник Просперо подчинил себе весь остров и его единственного коренного обитателя Калибана благодаря своим магическим способностям. Конкуренция со стороны других просперо и робинзонов эту колониальную идиллию только портит. Не имея ни смекалки ни магии Гоген может рассчитывать лишь на собственное искусство и культуру. Культура, тем не менее, все же позволяет получить немного власти над окружающими — через создание личного культа. Главное, чтобы другая культура не мешала. Так в творчестве Гогена появляется критика экспансии «официальной» западной культуры.

Одним из самых известных произведений Гогена, в которых художник размышляет на тему культурной экспансии является картина под названием «Когда свадьба?»

Девушка на переднем плане одета в традиционную для островов одежду, в то время как женщина позади нее в платье европейского фасона (на Гавайских островах такое платье называется муу-муу). Из этого можно сделать вывод, что женщина замужем за европейцем. Вопрос, который звучит в названии картины, очевидно, исходит от нее и адресован девушке на переднем плане. Для Гогена очевидна негативная сторона подобной практики — через браки с европейцами теряется местная народная культура, и ее место занимает бюрократия, мораль и рыночные отношения. Понимает ли все это девушка? Этот вопрос художник оставляет зрителю. Картина впоследствии стала одним из самых дорогих когда-либо проданных произведений искусства. Ее приобрела шейха Катара Аль-Маясса для государственной коллекции за 210 млн. долларов. Вопрос о принятии чужих ценностей по-прежнему актуален в контексте диалога арабских стран и стран Запада.

Оставив Техуру с ребенком на острове в 1893 году Гоген отправляется в Париж делать выставку своих работ. Он хочет поправить финансовое положение, продавая каждому свою мечту о персональном рае на земле. Парадокс в том, что чем больше людей будут стремиться к подобной мечте, тем меньше ее достанется какому-то конкретному человеку, придется учитывать интересы и других туристов-робинзонов. Возможно поэтому фовизм во многом появившийся из творчества Гогена так и не стал массовым, оставшись скорее эстетикой узкого круга столичной богемы. Что если желание вернуться в дикие времена — это всего лишь желание поделить мир заново так, чтобы испытывающему это желание больше досталось? В таком случае в прошлое возьмут не всех, иначе снова всем достанется по чуть-чуть. Как бы то ни было, образ Гогена был настолько индивидуальным, настолько экзотичным, что людей, которые понимали его искусство оказалось немного. Еще меньше было покупателей его работ.

Эксцентричный образ художника усиливала его новая компаньонка — Анна с острова Ява или Анна Яванская. По свидетельствам современников она была насильно вывезена из Юго-Восточной Азии в качестве прислуги и на момент встречи с Гогеном ей также как и Техуре было немногим больше 13 лет. Возможно именно влечение художника к несовершеннолетним показывает, почему он искал личную свободу во всем диком и не цивилизованном. В отношении юных девушек его страсть носит не только эстетический, но и эксплуататорский характер. Их бесправие и беззащитность — результат того, что они не являются полноправными членами цивилизованного общества — позволяли Гогену свободно их использовать и для рисования и для удовлетворения собственных желаний.

Не найдя покупателей на свои работы, Гоген вновь возвращается в Полинезию в 1895 году, на этот раз, чтобы остаться там навсегда.

За второй период пребывания на Таити Гоген сменил несколько профессий, помогавших ему финансировать собственную жизнедеятельность — был сначала чиновником, потом журналистом. И та и другая профессия тяготили его, поскольку мешали полноценно вернуться к творчеству. Это привело к неудачной попытке самоубийства. В то же время Гоген заводит новых друзей, и женится второй раз на девушке по имени Паура, которой также было 13 лет. Всецело посвятить себя живописи Гоген смог только в 1899 году, когда заключил контракт с известным в Париже торговцем искусством Амбруазом Волларом. По договору Воллар оставлял за собор право приобретать работы Гогена по невысокой цене, а взамен выплачивал ему ежемесячное пособие.

В творчестве Гогена становится чуть меньше мифологических тем и больше бытовых. Утопия или истина продолжает существовать в красках на холсте, но уже нет надежды что символы или боги могут указать к ней путь в реальности.

В реальности есть лишь не слишком выразительная с точки зрения сюжетов и форм повседневность, которая просачивается в картины художника, вместе с различными общественными и политическими коллизиями.
В картине «Брод» Гоген исследует мотив бегства, с чем, вероятно, связано ее второе название «Побег». Те же колониальные силы, заставляющие местное население покидать свои жилища и деревни, истребляют природу и привычный образ жизни, уничтожают и народную культуру в которой Гогену виделись последние остатки дикости и свободы. Постепенно портятся отношения Гогена с колониальной администрацией, что подталкивает его искать новое место для жизни.

В 1901 году художник перебирается на остров Хиваоа Маркизского архипелага.

Его новое пристанище на острове называется «Дом удовольствий». Поначалу Гоген имитировал добропорядочного человека и христианина, чтобы получить официальное разрешение поселиться на острове. Как только оно было получено, он начал выступать против церкви, морали, правительства и отказался платить налоги. Более того, он подговаривал местное население делать то же самое. Художнику даже был назначен тюремный срок за клевету на островную жандармерию.

В картине «Варварские сказки» Гоген изображает похожего на себя белолицего дьявола нависающего над невинностью местных жительниц. Можно уехать из Франции, но как перестать быть белым, перестать пользоваться невинностью местных людей? Осознает ли Гоген парадоксальность своего положения? Ощущая себя борцом за права местного населения, понимает ли он, что белый цвет кожи и деньги позволяют ему пользоваться теми, у кого этого нет, точно так же как и местным жандармам и миссионерам? Вопрос сложный, на который до сих пор нет однозначного ответа — слишком много противоречий в его письмах и сочинениях. В них сменяют друг друга теперь уже разные представления о свободе. Прежде всего, он по-прежнему пишет о личной и творческой свободе, но появляется и негодование по поводу угнетения местного населения.

Что-то мешает Гогену присоединиться к управляющим островом соотечественникам, несмотря на то, что их абсолютная власть дает им абсолютную свободу.

В своем письме приехавшим из метрополии инспекторам, он указывает на массовые превышения должностных полномочий жандармами, коррупцию и сексуальное насилие с их стороны в отношении местного населения. Кроме того, он требует отменить штрафы, в частности, за употребление местным населением алкоголя, сумма которых за год достигает размера ВВП всего острова. Поскольку и жандармерия и инспекторы оказываются в сговоре, единственным результатом этого письма и публикации тех же требований в прессе становится уголовное преследование Гогена и крупный штраф. Об этом он пишет в одном из своих последних писем другу и художнику Жоржу Даниэлю де Монфреду, где просит его помочь собрать денег на адвоката.

Гоген использовал «мягкую силу» общаясь с местными жителями не через насилие, а при помощи культуры и харизмы. «Мягкая сила» в лице Гогена конкурировала с «грубой силой» в лице колониальной администрации.

При этом «мягкая сила» — это, все же, сила. Бегство Гогена от общества в джунгли становится лишь бегством от невыгодного места в обществе, обремененного обязанностями. Нецивилизованный мир становится источником свободы, поскольку первый, кто его цивилизует сможет по своему усмотрению эти обязанности распределять, или просто снять их с себя полностью, переложив на других (став пророком, лидером культа и т. п.). Так, беглецы распространяют вирус цивилизации в погоне за личной свободой. Гоген в какой-то степени осознавал, что стремился создать искусственный рай и в жизни и в работах, подчиняя окружающих его людей своим интересам. Чем больше иссякали силы художника, тем меньше это удавалось. Трудно подчинить действительность своему замыслу, если тебе не подчиняется собственное тело.

Финал жизни Гогена неясен. Наряду с траекторией движения жизни и творчества к созданию собственного культа среди одичавших людей (как это делает герой Марлона Брандо в фильме «Апокалипсис сегодня») появляется и другая, которую отчасти можно назвать антиколониальной. Создание культа хорошо рифмуется с современными художнику проектами синтеза искусств и жизни, тем же синтетизмом, приверженцем которого был Гоген, или тотальным произведением искусства Рихарда Вагнера. В то же время критика художником колониализма вызывает гораздо больше сложностей, многие из которых кажутся труднопреодолимыми и сегодня. Например, возникает тот самый вопрос, может ли белый интеллектуал говорить от лица угнетенных.

Поэтому не удивительно, что лишь минимальное количество работ Гогена выбиваются из общей колониальной логики, скорее удивительно, что что-то вообще из нее выбивается.


К тому же, стоит учитывать, что прецеденты антиколониального искусства в мире на тот момент еще не были широко известны. Прошедшие сразу после смерти Гогена выставки его работ в Париже принесли ему оглушительный успех и породили целое поколение последователей в искусстве — фовистов. Молодые художники, в подавляющем большинстве — мужчины, с энтузиазмом восприняли мечту о первобытном рае и принялись воспроизводить ее на свой лад, не подвергая ее сомнению.

Есть художники, которые просто изображают животных, а есть те, кто умеет «вдыхать» в них жизнь и душу. Британский акварелист Питер Уильямс (Peter Williams) именно такой художник-анималист. Его волки смотрят прямо в глаза, лисы будто вот-вот шевельнут ушами, а жирафы и птицы вступают в нежный диалог на белом листе бумаги. Это не просто рисунки — это истории, написанные акварелью.

Питер Уильямс родился в 1952 году в небольшом английском городе Welwyn Garden City. С детства он увлекался рисованием, но путь к искусству был долгим. За свою жизнь он успел попробовать себя в армии, поработать аналитиком и даже преподавателем. И лишь в зрелом возрасте решился полностью посвятить себя тому, что по-настоящему вдохновляло с детства — живописи.

С 2002 года Уильямс работает только как художник. Он обосновался в Саффолке, где его мастерская стала своеобразным островом тишины и сосредоточенности. Каждый день он садится за работу, включая любимую рок-музыку и полностью погружаясь в процесс.

Тема дикой природы — его главное вдохновение. В каждом взгляде хищника или трепете птицы он видит целый мир — сильный, уязвимый, настоящий. Его животные не «модели», а полноправные герои. Они словно приходят к зрителю со своей историей, характером, настроением.

Уильямс работает в технике реалистической акварели и карандаша, иногда смешивает их, создавая впечатление живой текстуры. В его акварелях можно рассмотреть каждую шерстинку или перо, но главное — это ощущение присутствия. Глаза животных у него никогда не «пустые», они живут.

Работы Питера Уильямса выставлялись на восточном побережье Англии и завоевали коллекционеров по всему миру. Он дважды был номинирован на престижную премию David Shepherd Wildlife Artist of the Year (2010, 2011), а его акварели публиковались в учебниках и альбомах.

Особенность его стиля — сочетание реализма и поэтичности. С одной стороны, мы видим точность и тщательную проработку деталей, с другой — лёгкость акварели, прозрачность и игра света, которая превращает работы в почти музыкальные картины.

Глядя на его акварели, складывается ощущение, что Питер Уильямс — не просто художник-анималист, а рассказчик, который ведёт диалог между человеком и природой. Его работы напоминают: мир животных — это не «декорации», а полноценные личности, у которых есть голос, только звучит он тише человеческого.

Сказочно-мистический мир Врубеля, его чувственная эстетика завораживали, притягивали и отталкивали современников. Его творчество, его дух остаются загадкой — болезненное или гениальное сознание вело этого художника?

Даже когда он обращался к темам русского эпоса или библейским образам, даже в пейзажах и натюрмортах сквозила излишняя страстность, буйность — вольность, опровергающая устоявшиеся каноны. Что уж говорить о демонах и духах!

В душе этого невысокого человека с внешностью венецианца «с картины Тинторетто или Тициана» жила постоянная неутоленность миром здешним и тоска по миру иному. Вот, наверное, почему тема Демона стала главной в его творчестве, даже тогда, когда он этого еще не осознавал.

Демон первый. «Оттуда не возвращаются»

Может ли ребенок, потерявший мать, встретиться с ней? Да, Сереже Каренину повезло: однажды, когда он спал, мать прорвалась в детскую и подхватила сына на руки, впиваясь в него взглядом — прощаясь навсегда.

Часто ли представлял себе встречу с матерью Миша Врубель? Мать умерла, когда ему было три года, а через несколько лет покинули этот мир сестра и брат. Осталась только Анна — старшая сестра, самый близкий человек на всю жизнь.

Демон второй. «Мне скучно, бес»

Отец Михаила был военным, семья переезжала с места на место — Омск, Саратов, Астрахань, Петербург, Харьков, Одесса... Все это не способствовало длительным привязанностям.

В Одессе задержались надолго. Здесь из подростка Миша превращается в юношу, вызывающего интерес и восторг окружающих. Он преуспевает в литературе и языках, увлекается историей, читает римских классиков в оригинале и оканчивает одесскую Ришельевскую гимназию с золотой медалью. Семья поощряет Мишино увлечение рисованием, он посещает Одесскую рисовальную школу.

Общительный, с многообразными музыкально-театрально-литературными интересами, молодой человек легко сводит знакомство с людьми искусства и науки. В письмах сестре он подробнейшим образом описывает открывшийся ему взрослый мир.

«...в Одессе была летом Петербургская оперная русская труппа... я слышал: „Жизнь за царя“, „Жидовку“, „Громобоя“ и „Фауста“; познакомился через Красовского с Корсовым и Дервизом»; «Теперь в Одессе «Передвижная художественная выставка, с смотрителем которой Де-Вилье я недавно познакомился; это очень милый человек, жандармский офицер, сам прекрасный пейзажист; он просил меня приходить к нему во всякое время писать и обещался для копировки достать картин в галерее Новосельского».

И вместе с тем:

«Тысячу, тысячу раз завидую тебе, Милая Анюта, что ты в Петербурге: понимаете ли вы, сударыня, что значит для человека, сидящего в этой трепроклятой Одессе, намозолившего глаза, глядя на всех ее дурацких народцев, читать письма петербуржца, от которых так, кажется, и веет свежестью Невы»; «Господи, как посмотришь на жизнь барышень новороссийских трущоб... часы досуга... проходят в пустейших разговорах в самом тесном кружке знакомых, которые только притупляют и опошливают всю мысленную систему человека. Мужчины проводят время не лучше: еда, спанье и карты».

...Возможно, это все юношеский максимализм и жажда жизни, но вспоминается пушкинский Фауст: «Мне скучно, бес».

Демон третий. Безумная техника и странная эстетика

В Петербурге, учась на юрфаке, Михаил бросается в омут столичной богемной жизни и... в поиск истины: штудирует философию и навсегда проникается теорией эстетики Канта. Творчество становится для него единственной возможностью примирить бытие с духом.

В Академии художеств Врубель попадает в мастерскую П. Чистякова, учениками которого были И. Репин, В. Суриков, В. Поленов, В. Васнецов и В. Серов.

Знаменитая врубелевская обрисованность и «кристаллообразность» — от Чистякова. У него художник научился структурному анализу формы и разбивке рисунка на мелкие плоскости, стыки между которыми образовывают грани объема.

«Когда я начал занятия у Чистякова, мне страсть понравились основные его положения, потому что они были не что иное, как формула моего живого отношения к природе, какое мне вложено».

Много лет спустя художник М. Мухин вспоминал, какое ошеломляющее впечатление произвела на студентов Строгановского училища врубелевская техника:

«...маэстро быстрыми, угловато-рублеными штрихами возводил на листе бумаги тончайшую графическую паутину. Рисовал он разрозненными, между собой не связанными кусками. ...Другие учителя в начале рисунка призывали нас к цельности, отсутствию детализации, мешавшей видеть крупную форму. Но врубелевский метод был совершенно иной; в какой-то момент нам показалось даже, что художник потерял контроль над рисунком... и мы уже предвкушали неудачу художника... И вдруг на наших глазах космические штрихи на бумаге стали постепенно приобретать кристаллическую форму. ...перед взором моим предстал плод высочайшего мастерства, произведение удивительной внутренней экспрессии, ясного конструктивного мышления, обличенного в орнаментальную форму».

Демон четвертый. Неразделенная любовь

Во время работы над росписью Кирилловской церкви, для реставрации которой его пригласил в Киев профессор А. В. Прахов, Врубель без памяти влюбился в эксцентричную жену Прахова — Эмилию Львовну.

К. Коровин вспоминает, как во время купания в пруду увидел на груди Врубеля большие шрамы, на вопрос о них несчастный влюбленный ответил: «...я любил женщину, она меня не любила — даже любила, но многое мешало ее пониманию меня. Я страдал в невозможности объяснить ей это мешающее. Я страдал, но когда резал себя, страдания уменьшались».

Демон пятый. «Демон сидящий»
Лечиться от любовной тоски Врубель уехал в Одессу. В Одессе он впервые начинает работать над образом Демона сидящего. Серов вспоминал, что видел поясное изображение Демона на фоне гор: «...в опрокинутом виде снимок представлял удивительно сложный узор, похожий на угасший кратер или пейзаж на луне». Картина создавалась лишь двумя масляными красками: белилами и сажей. Врубелю не было равных в передаче оттенков белого цвета.

Отцу Михаила Александровича работа не понравилась:

«Демон этот показался мне злою, чувственною... отталкивающею... пожилою женщиной».

Художник уничтожил этот вариант, но вернулся к теме Демона позже, в Москве.

Из письма сестре:

«Вот уже с месяц я пишу Демона, то есть не то чтобы монументального Демона, которого я напишу еще со временем, а „демоническое“ — полуобнаженная, крылатая, молодая уныло-задумчивая фигура сидит, обняв колена, на фоне заката и смотрит на цветущую поляну, с которой ей протягиваются ветви, гнущиеся под цветами».

В «Демоне сидящем» наиболее отчетливо проявилась «фирменная» врубелевская крупная «лепка» и кристаллобразность живописи. Примечательно, что Анна Врубель вспоминала об увлечении брата в гимназии естествознанием и выращиванием кристаллов.

Демон шестой. Лермонтовский

В 1891 году Врубелю предложили сделать иллюстрации к собранию сочинений Лермонтова, издаваемому фирмой Кушнерева. Конечно же, он начал с «Демона»! Художник рисовал его бесконечно, сделав множество набросков.

И дик и чуден был вокруг
Весь божий мир; но гордый дух
Презрительным окинул оком
Творенье Бога своего,
И на челе его высоком
Не отразилось ничего,

Поныне возле кельи той
Насквозь прожженный виден камень
Слезою жаркою, как пламень,
Нечеловеческой слезой!..

Публика оказалась не готова встретиться лицом к лицу с таким Демоном: после выхода книги иллюстрации Врубеля подверглись жесткой критике за «грубость, уродливость, карикатурность и нелепость».

Ни одному иллюстратору не удалось воплотить с такой силой мятущуюся безысходность, тоску и ожесточенность этого неземного существа.

Демон седьмой. Несбывшаяся «Грёза»

В 1896 году Савва Мамонтов заказал Врубелю два панно размером 20×5м для Всероссийской нижегородской выставки, приуроченной к коронации Николая II. Долой демонов! Врубель задумывает образ Грёзы — музы, вдохновляющей художника. Тоже нездешний дух, но вполне дружественный.

Комиссия признала оба панно Врубеля — «Микула Селянинович» и «Принцесса Грёза», — чудовищными. В ответ Мамонтов построил к приезду императорской четы специальный павильон под названием: «Выставка декоративных панно художника М. А. Врубеля, забракованных жюри Императорской Академии художеств». Правда, пять последних слов пришлось закрасить.

Газеты взорвались критикой, особенно отличился Максим Горький (кстати, много позже написавший в советской прессе чудовищную статью против джаза), — в пяти статьях о выставке он разоблачал «нищету духа и бедность воображения» художника.

Демон восьмой: кто в облике таком?

В разговоре с отцом по поводу первого, уничтоженного Демона Михаил объяснял, что демон — это дух, соединяющий в себе мужской и женский облик. Вероятно, это и отпугивало заказчиков и зрителей в женских образах художника. Тревожила завораживающая тайна, зов в неизведанное. Его «Гадалка», дух «Сирени» и даже «Девочка на фоне персидского ковра» чужды русской эстетике, здесь «переночевал» восток с его губительной Шамаханской царицей.

В этом лице, глазах в пол-лица, повороте головы — та же демоническая тоска? Не унес ли Демон, вопреки Лермонтову, Тамару в свой безрадостный мир? Не превратил ли в Царевну-Лебедь? Эта «инаковость» сделала «Царевну-Лебедь» любимой картиной Александра Блока, но не остальной публики — она тоже подверглась ожесточенной критике.

Демон девятый. Духи разных миров

Илья Репин с трудом отговорил Михаила Александровича от уничтожения отвергнутого заказчиком панно «Утро», где в образах духов и вовсе стирается грань между мужским и женским.

Обращение к духам леса, рек, гор очень характерно для врубелевской «формулы живого отношения к природе». И он снова и снова возвращается к мифологическим образам.

В имении Тенишевой, куда чета Врубелей приглашена на отдых, художник под впечатлением новеллы Анатоля Франса «Святой Сатир» за один день создает «Пана».

Хозяйка имения — княгиня Мария Тенишева, — предстает в образе Валькирии — воительницы, переправляющей павших воинов в Валгаллу.

«Валькирия» вместе с «Болотными огнями», как символ возвращения в город юности художника, попала в коллекцию Одесского художественного музея (дар М. В. Брайкевича). Также в музейной коллекции находятся два рисунка художника — «Семья Я. В. Тарновского за карточным столом», «Портрет неизвестной» и две майолики — «Волхова» и «Морская царица» (из собрания А.П. Руссова).

Демон десятый. Демон – Ангел.

Врубель объяснял, что его Демона не надо путать с традиционным чертом, демоны — это «мифические существа, посланники... Дух не столько злобный, сколько страдающий и скорбный, но при всем том дух властный... величавый».

Демоны, ангелы, серафимы для художника — божественные сущности, наделенные величием. На его картинах они восстают во весь свой огромный рост, возвещая о мире ином.

Двойственная природа и у шестикрылого серафима – Азраила – ангела смерти.

Демон одиннадцатый – вознесшийся и поверженный.

В 1898 году Врубель, спустя десятилетие, возвращается к лермонтовскому «Демону» (сам Лермонтов до конца жизни переделывал своего «Демона», сохранилось девять его редакций): он колеблется между сюжетами «Демон летящий» и «Демон поверженный».

В 1900 году к художнику приходит признание: на Всемирной выставке в Париже ему присудили золотую медаль за камин «Вольга Святославич и Микула Селянинович».

«Летящий Демон» остается незавершенным. Над «Демоном поверженным» он работает неистово, без передышки, без конца переделывая...
Дальше — диагноз «неизлечимый прогрессивный паралич» и психиатрическая лечебница.

«Дорогая моя женщина, чудесная женщина, спаси меня от моих демонов...», — пишет Врубель своей жене, находясь в больнице.

У этого изломанного Демона — пустые остекленевшие глаза, оперение когда-то мощных крыльев обратилось в декоративные павлиньи перья.

Двенадцатый демон. Пророк

Последний из его «потусторонних сюжетов» — «Видения пророка Иезекииля» — остается незавершенным: в начале 1906 года художника Врубеля не стало — он ослеп.

Доктор Усольцев писал: «С ним не было так, как с другими, что самые тонкие, так сказать, последние по возникновению представления — эстетические — погибают первыми; они у него погибли последними, так как были первыми»

Демон тринадцатый. Посланник иных миров
Быть может, Александр Блок был единственным, кто при жизни полностью принял врубелевский мир:

«Возвращаясь в своих созданиях постоянно к „Демону“, он лишь выдавал тайну своей миссии. Он сам был демон, падший прекрасный ангел, для которого мир был бесконечной радостью и бесконечным мучением... Он оставил нам своих Демонов, как заклинателей против лилового зла, против ночи. Перед тем, что Врубель и ему подобные приоткрывают человечеству раз в столетие, я умею лишь трепетать. Тех миров, которые видели они, мы не видим».

Нам — через столетие — кажется, что Демон другим и не может быть. Он нас тревожит и потрясает...

Автор: Инна Лостман.

Европейские художники начали использовать масляную краску в XV веке, и с тех самых пор именно с ее помощью создавались самые знаменитые картины всех времен. Но и в наши высокотехнологичные дни масло по-прежнему сохраняет очарование и загадку, а художники продолжают изобретать новые техники, разрывая шаблоны и раздвигая границы современного искусства.

Обладательница невероятного навыка польская художница Юстина Копаня (Justyna Kopania) в своих экспрессивных размашистых работах смогла сохранить прозрачность тумана, легкость паруса, плавное покачивание корабля на волнах.

Ее картины поражают своей глубиной, объемом, насыщенностью, а текстура такова, что от них невозможно оторвать взгляд.

Художник-примитивист из Минска Валентин Губарев не гонится за славой и просто делает то, что любит. Его творчество безумно популярно за рубежом, но почти незнакомо его соотечественникам. В середине 90-х годов в его бытовые зарисовки влюбились французы и заключили с художником контракт на 16 лет. Картины, которые, казалось бы, должны быть понятны только нам, носителям «скромного обаяния неразвитого социализма», понравились европейской публике, и начались выставки в Швейцарии, Германии, Великобритании и других странах.

Сергею Маршенникову 41 год. Он живет в Санкт-Петербурге и творит в лучших традициях классической русской школы реалистичной портретной живописи. Героинями его полотен становятся нежные и беззащитные в своей полуобнаженности женщины. На многих самых известных картинах изображена муза и жена художника — Наталья.

В современную эпоху картинок высокого разрешения и расцвета гиперреализма творчество Филипа Барлоу (Philip Barlow) сразу привлекает внимание. Однако от зрителя требуется определенное усилие для того, чтобы заставить себя смотреть на размытые силуэты и яркие пятна на полотнах автора. Наверное, так видят мир без очков и контактных линз люди, страдающие близорукостью.

Живопись Лорана Парселье (Laurent Parcelier) — это удивительный мир, в котором нет ни грусти, ни уныния. У него вы не встретите хмурых и дождливых картин. На его полотнах много света, воздуха и ярких красок, которые художник наносит характерными узнаваемыми мазками. Это создает ощущение, будто картины сотканы из тысячи солнечных зайчиков.

Маслом на деревянных панелях американский художник Джереми Манн (Jeremy Mann) пишет динамичные портреты современного мегаполиса. «Абстрактные формы, линии, контраст светлых и темных пятен — все создает картину, которая вызывает то чувство, которое человек испытывает в толпе и суматохе города, но также может выразить и спокойствие, которое обретается при созерцании тихой красоты», - говорит художник.

На картинах британского художника Нила Саймона (Neil Simone) все не так, как кажется на первый взгляд. «Для меня мир вокруг — это череда хрупких и постоянно меняющихся форм, теней и границ», — говорит Саймон. И на его картинах все действительно иллюзорно и взаимосвязано. Границы смываются, а сюжеты перетекают друг в друга.

Итальянец по происхождению современный американский художник Жозеф Лорассо (Joseph Lorusso) переносит на холст сюжеты, подсмотренные им в повседневной жизни обычных людей. Объятия и поцелуи, страстные порывы, минутки нежности и желания наполняют его эмоциональные картины.

Дмитрий Лёвин — признанный мастер русского пейзажа, зарекомендовавший себя как талантливый представитель русской реалистической школы. Важнейший источник его искусства — привязанность к природе, которую он нежно и страстно любит и частью которой себя ощущает.

На большинстве картин Алексея Чернигина маслом на холсте запечатлены красота, романтика и мгновения истинных чувств. Свой талант и тягу к искусству Алексей Чернигин унаследовал от отца — известного российского художника Александра Чернигина. Ежегодно они устраивают совместную выставку в своем родном Нижнем Новгороде.

Художник, особенно талантливый, переносит зрителей в свой мир — насколько он будет реальным или фантастическим, зависит от личности творца и его мировоззрения. Среди них есть настоящие мастера Апокалипсиса и приверженцы экзистенциализма, видящие изнанку мира лучше, чем окружающую действительность. В этом посте представлены 20 поистине пугающих полотен, которые не каждый решится рассмотреть в деталях.

Многие из них совершенно реалистичны, но и они производят впечатление кошмарного сна, от которого не получается проснуться. Источник всех подобных произведений — наши страхи, а их, как утверждают современные психологи, порождает единственный и главный — страх смерти. Человек как существо, наделённое второй сигнальной системой (или бессмертной душой), так и не смог принять этого явления. Мы познаём и изучаем себя с помощью искусства, поэтому мрачные произведения всегда будут волновать нас, как волнуют депрессивные фильмы и ужастики. ??

«Тяжёлая корзина». Цукиока Ёситоси, 1885

Японцы недаром считаются лучшими создателями хорроров, жутких существ, призраков и необычных порождений фантазии из фольклора. Хороший пример — полотно великого мастера гравюр в жанре укиё-э (мир скорби и печали) из серии «Тридцать шесть привидений».

Здесь воплощена мифическая история о бессердечной и жадной старухе, выбравшей себе в подарок корзину побольше и потяжелей, однако вместо драгоценностей получившей воплощение ужаса: жутких тварей из преисподней. Не правда ли, напоминает нам русскую сказку «Морозко», где у отрицательных героев «только косточки в коробочке побрякивали»…

«Триумф смерти». Питер Брейгель, 1561-1563

Одна из самых известных картин Брейгеля, мастера Апокалипсиса, которую можно рассматривать часами благодаря десяткам миниатюрных историй, разворачивающихся перед зрителями. Исторический источник: поход короля Испании Филиппа II, религиозного фанатика, покрывший горами трупов и пеплом костров территорию Нидерландов.

Но содержание полотна гораздо шире: многоликая смерть застаёт героев ежечасно и повсеместно — в массовой битве и индивидуальном поединке, за работой, за трапезой и даже на любовном свидании. От неё невозможно укрыться: «Повсюду страсти роковые, и от судеб защиты нет».

Произведение представляет собой мрачное и детализированное изображение конца света, в котором смерть в виде скелетов уничтожает всё живое: людей всех сословий, города, природу.

Картина отражает страхи эпохи — войны, эпидемии, голод и религиозные конфликты, распространённые в Европе XVI века. Брейгель показывает, что смерть не щадит никого: ни королей, ни крестьян, ни влюблённых, ни монахов. Это мощное напоминание о бренности жизни и неизбежности конца.

«Осьминог». Виктор Гюго, 1866

Мы больше знаем Виктора Гюго как автора поэзии и прозы. Однако талант создал сотни мрачных картин (все написаны простыми чернилами). Многие, по свидетельствам очевидцев, рождены в изменённом состоянии сознания, на спиритических сеансах.

Сюжет «Осьминога» (картина написана тушью) описан в романе «Труженики моря». По сюжету книги, с ним сталкивается рыбак Жильят. Кстати, битву со спрутом-убийцей позже подхватили многие писатели-современники. Осьминог в его исполнении символизирует хаос, опасность и неведомую силу, подстерегающую в глубинах. В романе этот антагонист воплощает борьбу человека с природой.

«Штурмовики наступают под газовой атакой». Отто Дикс (серия «Война»), 1924

Картина самого известного живописца ужасов Первой Мировой, когда человечество впервые столкнулось с техниками и технологиями массовых убийств.

Гравюра в технике акватинты немецкого художника Отто Дикса, изображающая немецких солдат в бою во время Первой мировой войны. Это 12-я в серии из 50-ти гравюр под названием «Война», опубликованная в 1924 году. Копии хранятся в Немецком историческом музее в Берлине, в Музее современного искусства в Нью-Йорке и в Институте искусств Миннеаполиса, а также в других публичных коллекциях.

Дикс писал в своих мемуарах, что направился на войну двадцатилетним студентом, желая обрести своего рода экзистенциальный опыт:

«Я должен был пережить, каково это, когда кто-нибудь рядом со мной внезапно падает, сражённый наповал пулей. Я должен был пережить это лично. Я хотел этого. Я же вовсе не пацифист — или всё же пацифист? Возможно, я был любознательным. Я должен был увидеть всё сам. Я такой реалист, понимаете ли, что должен увидеть всё своими собственными глазами и убедиться в этом. Я должен был погрузиться во все ужасные, бездонные глубины лично».

«Мягкая конструкция с варёной фасолью (Предчувствие гражданской войны)». Сальвадор Дали, 1936

Тревожная и странная, как и все произведения Дали, картина. Причудливая конструкция рук и ног напоминает очертания Испании, где привычный уютный мир вот-вот рухнет, рассыплется, как фасоль по земле, и утонет в крови гражданской войны.

Произведение написано незадолго до начала гражданской войны в Испании.

Это сюрреалистичное и пугающее изображение деформированного человеческого тела, рвущего само себя, символизирует разрушительность внутреннего конфликта. Фигура как будто состоит из мяса и сухожилий, а варёная фасоль — намёк на бытовую нищету и страдания народа.

Картина передаёт ужас, абсурд и жестокость братоубийственной войны, которую Дали предвидел ещё до её начала.

«Призрак утопленника». Торвальд Нисс, 1932

Пугающая сцена близка фольклору всех стран и народов: неупокоенный призрак пытается уволочь новую жертву в море. Картина лаконична: пара тёмных силуэтов, несколько мазков кисти — и вот уже сердце зрителя наполняется неосознанной тоской, чувством вины и безысходностью.

Работа принадлежит к направлению символизма и романтического реализма. Мрачная, туманная атмосфера и холодная палитра создают ощущение скорби, одиночества и вечного сна. Это размышление о смерти, прощании и переходе в иной мир. Произведение вызывает сильный эмоциональный отклик и считается одной из самых поэтичных и печальных картин скандинавской живописи.

«Тревога». Эдвард Мунк, 1894

Картина «Тревога» (Anxiety), написанная Эдвардом Мунком в 1894 году, отражает глубокое чувство экзистенциального страха и отчуждения, характерное для его творчества.

На переднем плане можно увидеть группу людей с бледными, страдальческими лицами, застывших в молчаливом отчаянии. Они стоят на мосту — том же, что и в более известном «Крике». Здесь всё внимание на фон — зловещее красное небо и тёмные воды. Они усиливают атмосферу напряжённости и безысходности.

Картина — не просто изображение тревоги, а визуальное воплощение психологического состояния, близкого к депрессии и внутреннему кризису.

«Крик». Эдвард Мунк, 1893-1910

«Крик» считают эмблемой экспрессионизма, это полотно открывает 20 век, предсказывает его события и общее ощущение жестокости и непримиримых страстей. Вопль ужаса персонажа благодаря особой примитивной технике и тревожной цветовой гамме, кажется, звучит везде и отовсюду, приобретая вселенский размах.

Как писал сам художник в дневнике:

«Я шёл по тропинке с двумя друзьями — солнце садилось — неожиданно небо стало кроваво-красным, я приостановился, чувствуя изнеможение, и опёрся о забор — я смотрел на кровь и языки пламени над синевато-чёрным фьордом и городом — мои друзья пошли дальше, а я стоял, дрожа от волнения, ощущая бесконечный крик, пронзающий природу».

Современники предполагали источниками создания картины клинику душевнобольных, где лечилась сестра художника, скотобойню около города и извержение вулкана Кракатоу, на несколько лет озарившего многие города мира красными сумерками. А психологи и биографы искали источник мировоззрения в характере и природных склонностях автора. Так или иначе, персонаж картины Мунка стал основой создания жуткой маски убийцы из сериала девяностых с таким же названием — «Крик».

«Крик» — самая известная картина Эдварда Мунка, написанная в 1893 году. Она изображает фигуру с искажённым лицом, стоящую на мосту и как будто издающую (или слышащую) пронзительный крик, на фоне кроваво-красного неба.

Она символизирует экзистенциальный ужас, внутреннюю тревогу и страх перед миром. Мунк сам описывал это состояние как момент, когда он «услышал крик, проходящий сквозь природу».

Это одно из самых узнаваемых произведений экспрессионизма и мощный образ психологического кризиса человека в модерную эпоху.

«Призрак Ойва» (Ойва-сан). Кацусика Хокусай, 1831

На картине (гравюра на дереве) из серии «100 историй о привидениях» запечатлено самое известное в Японии привидение онрё. Обиженный и мстительный дух, желающий наказать своего мучителя, создан на основе реальной истории: самурай возненавидел и убил свою супругу, обвинив её во всех своих несчастьях.

Реальные события давних лет увековечены благодаря пьесе театра кабуки «Страшная история о призраке из деревни Ёцуя с дороги Токайдо» (автор Цуруя Намбоку). По сюжету, Ойва была отравлена соперницей, что изуродовало её лицо. После смерти она возвращается в виде мстительного духа, чтобы преследовать своего мужа Иэмона, причастного к её гибели. На гравюре Хокусая лицо Ойвы появляется из старого бумажного фонаря, что подчёркивает её сверхъестественную сущность и связь с духами, обитающими в фонарях.

Образ женщины в белых одеяниях, с мёртвенным гримом и с распущенными волосами, полюбился кинематографу: самый известный на сегодня онрё — девочка-убийца с видеокассеты («Звонок»).

«Сатурн» («Сатурн, пожирающий своего сына»). Франсиско Гойя, 1819-1823

Для особо впечатлительных не публикуем произведение здесь. Герой полотна Гойи — бог греческой мифологии Кронос, встревоженный предсказаниями о своём потомке, который свергнет его с престола. Классический сюжет изменился под влиянием личных обстоятельств испанского художника: тяжёлых болезней, смерти детей, глухоты, страха безумия.

Сатурн на картине — сумасшедший нереалистичный монстр, терзающий окровавленное тело. Гойе принадлежит знаменитая цитата «Воображение, покинутое разумом, порождает немыслимых чудовищ; но в союзе с разумом оно — мать искусств и источник творимых им чудес».

«Собака». Франсиско Гойя, 1823

«Собака» Гойи наполнена экзистенциальным смыслом. Она вдохновила множество художников и считается предвосхищающей абстрактное искусство XX века. Несчастное животное вот-вот поглотит безликая стихия и пустынные пространства; её пронзительный, почти человеческий взгляд обращён вверх, вызывая чувство одиночества, отчаяния и безысходности.

Художник и писатель Антонио Саура назвал произведение Гойи «самой красивой картиной в мире» и так описывал свои впечатления:

«Она напоминает мне мою собственную собаку, которая охраняла моего отца, а затем её отравили, и вскоре отец погиб. Я смотрю на эту картину и вижу в этом бедном животном наше состояние в целом и наш исторический момент в частности. Я — собака, и ты — собака, наши головы подняты над тёмным, поднимающимся приливом».

«Страшный суд». Иероним Босх, 1504

Библейский сюжет служил источником вдохновения для многих авторов, но именно это произведение средневекового живописца имеет наибольшую силу воздействия, в том числе и на наших современников. Художник ясно видел самые уродливые стороны человеческой натуры и доходчиво описал, какие именно поступки ведут человека в Ад — а он настолько ужасен и подробно изображён, что избежать его хочется всеми силами.

Впрочем, даже на левой створке триптиха (Рай) запечатлено грехопадение, изгнание, обращение ангелов в демонов, адский огонь, «муки, стенания и скрежет зубовный». Автор определённо разочарован в человеческой природе и пессимистично настроен насчёт нашей будущей судьбы.

«Апофеоз войны». Василий Верещагин, 1871

Как гласит надпись автора на раме картины, она «Посвящается всем великим завоевателям — прошедшим, настоящим и будущим». Пирамида из человеческих черепов на фоне разрушенного города и обугленных деревьев, среди раскалённой степи — символ смерти, опустошения, мертвящих душу последствий войн. Судьба человечества под этим пронзительно ясным и холодным небом не вызывает оптимизма.

Это не конкретная сцена, а символическое обобщение — предупреждение о том, к чему приводит война: смерть, опустошение, бесчеловечность. Картина произвела сильное впечатление и вызвала споры, но Верещагин твёрдо стоял на своей пацифистской позиции.

«Побеждённые. Панихида». Василий Верещагин, 1879

Глубокое и трагическое антивоенное полотно написано Василием Верещагиным в 1879 году. Художника винили в антипатриотизме, но перед созданием произведения, как известно, он пытался отыскать на поле боя тело своего брата, чтобы проститься и достойно похоронить родного человека. Именно это его и вдохновило на создание картины. На ней изображена панихида по павшим русским солдатам: священник совершает службу у братской могилы, в то время как оставшиеся в живых бойцы стоят в молчаливом строю. Всё вокруг — снег, мрачное небо, пустота — подчёркивает бессмысленность потерь и страданий, вызванных войной.

«Вытащить тело не было никакой возможности — так оно и осталось, к величайшему моему горю, пухнуть и гнить в массе — страшной массе покладенных в этот день трупов солдат наших», — вспоминал художник. Ещё одно произведение, показывающее цену побед и завоеваний.

«Смерть». Янис Михайлович Розенталь (Розенталс), 1897

Картина «Смерть» (N?ve), написанная латвийским художником Янисом Розенталсом в 1897 году, представляет собой глубокое и символическое произведение, объединяющее реализм, элементы модерна и мотивы латышской мифологии.?

На полотне изображена крестьянка, сидящая на пне с мёртвым младенцем на руках. Над ними склонилась высокая фигура женщины в белом — олицетворение Смерти, держащей в руке серп. Смерть изображена как тощее, почти скелетообразное существо с босыми ногами, что подчёркивает её связь с природой. В латышской мифологии Смерть часто представляется в виде женщины в белом, известной как Ve?u m?te — «Мать мёртвых».

Сцена происходит на фоне леса и луга, что символизирует естественный цикл жизни и смерти. Мать выражает гнев и отчаяние, её пальцы судорожно сжаты, но она уже осознаёт неизбежность утраты. Белое облачение ребёнка, как и у Смерти, подчёркивает его переход в иной мир.?

Картина наполнена эмоциональной напряжённостью и заставляет задуматься о неотвратимости смерти и бессилии человека перед её лицом. Это произведение считается одним из самых выразительных в творчестве Розенталса и занимает важное место в латвийском искусстве. Многие эксперты и любители считают его самым страшным художественным произведением всех времен.

Два полотна без названия. Здзислав Бексиньский (1929-2005)

Эти две мрачные и пугающие картины принадлежат польскому художнику Здзиславу Бексиньскому (Zdzis?aw Beksi?ski, 1929-2005), мастеру мрачного сюрреализма и постапокалиптического символизма.

Польский художник и фотограф названий своим картинам не давал. «Одним словом, живопись меня мало интересует, я не ищу встречи с ней, я встречаюсь с ней случайно и естественно, как дерево и корова», ­— говорил художник.

Однако душераздирающие, апокалиптические образы сделали его вдохновителем творчества многих наших современников. Считается, что истоки его живописи — в удушливой атмосфере послевоенных лет и «холодной войны», чувствах боли и вины.

Ещё его картины с жуткими мирами и обитателями, для которых эта преисподняя — родина, как предчувствие личного кошмарного будущего: последние годы жизни художника омрачены смертью жены, самоубийством сына, а немного позже и сам он истёк кровью на пороге своего дома, убитый сыном домработника.

Первая картина (слева)
Изображает изуродованную фигуру (существо) с перевязанной головой, ползущую по выжженной пустоши. Фон напоминает апокалиптический город после катастрофы. Картина передаёт ощущение боли, отчаяния, деградации и отчуждённости.

Вторая картина (справа)
На ней изображён человек с факелом, идущий через тесный каньон, в стенах которого зияют гигантские фигуры в капюшонах с черепами вместо лиц. Это может символизировать одиночество перед лицом смерти или судьбы, исправление грехов, суд или встречу с прошлым, которое наблюдает сверху, молча и строго.

«Глаз, как странный воздушный шар, устремляется в бесконечность». Одилон Редон, 1882

Литография Одилона Редона, созданная в 1882 году. Это мистическое и символическое произведение было вдохновлено текстом Эдгара Аллана По.

На изображении — огромный глаз в виде воздушного шара, к которому привязаны фигуры (возможно, человек и смерть), парящие в мрачном, сюрреалистическом небе. Это аллегория духовного взлёта, стремления к познанию или к вечности, но также — неизвестности и ужаса перед этим полётом.

Редон сочетает фантазию, сон и символизм, создавая образ, который можно трактовать как взгляд души, уносящийся за пределы земного.

«Автопортрет». Кен Карри, 1995

Мощная, мрачная и тревожная картина, в которой художник обращается к темам старения, умирания и бренности тела.

«Герои» картин шотландского художника — люди в самом печальном и неприглядном периоде жизни: стареющие, изуродованные, а то и представленные в виде разлагающихся останков. Как говорят критики, такова реакция творца с тонкой душевной организацией на политические и гуманитарные катаклизмы 1990-х годов в Восточной Европе, а также на человеческую природу, которая, как правило, ущербна и смертна.

На полотне изображён сам художник, но не в привычной реалистичной манере: его лицо и тело выглядят искажёнными, болезненными, будто покрыты восковой или мертвенной плотью. Взгляд направлен в сторону зрителя, но в нём — усталость, страх и философское принятие неизбежного конца.

В этом автопортрете художник добавил в масляные краски пчелиный воск, что придало натуральный вид человеческой кожи. Именно это и рождает у зрителей первобытный ужас, сродни воздействию фильма про Доктора Лектора: только не в тюремном застенке, а в процессе исполнения угрозы «Я съем твою печень и запью её кьянти»…

«Безумная Грета». Питер Брейгеля Старший, 1562-1564

Аллегорическая и сатирическая картина Питера Брейгеля Старшего, изображающая грубую, обезумевшую женщину, ведущую отряд таких же женщин на штурм самого ада.

Это работа — победитель всевозможных рейтингов самых страшных произведений искусства. Статья об этом полотне на сайте Музея Майер ван дер Берга, где она хранится, называется «Фильм ужасов в виде картины» (Фильм ужасов в нарисованном виде).

Грета, в доспехах и с мечом, грабит адские земли, не ведая страха. Вокруг — хаос, демоны, огонь, разрушения, характерные для стиля Брейгеля. Картина высмеивает жадность, безумие и агрессию, особенно в поведении женщин, ставших жертвами алчности и суеты.

Это яркий пример средневекового морализма, гротеска и фламандского фантастического воображения, перекликающийся с Босхом.

На ней персонаж голландского фольклора, воплощение жадности и воинственности, бредёт в преисподнюю по земле чудовищ, олицетворяющих пороки: хорошая иллюстрация плохо прожитой жизни. Худшие человеческие качества, а также реальность того времени — войны и казни — и есть настоящий ад на земле. Именно эту мысль доводит до зрителя Брейгель в многочисленных подробностях своего полотна.

В мире живописи мало художников, которых можно узнать с первого взгляда — Lynn Boggess точно один из них. Его пейзажи не просто изображают природу, они ощущаются. При взгляде на холсты Боггесса хочется протянуть руку и прикоснуться — настолько фактурно он пишет.

Lynn Boggess (род. 1958) — американский художник из Западной Виргинии, прославившийся своими масляными пейзажами, которые он пишет не кистью, а мастихином. Он работает исключительно на пленэре — прямо в лесах, на склонах гор, у ручьёв. И это не просто поза: именно в живом, влажном, непредсказуемом воздухе Боггесс добивается той пастозной силы, которая делает его картины почти скульптурными.

Каждая работа — это погружение в материальность природы. Толстые, почти барочные мазки формируют текстуру деревьев, рыхлый снег, блики на воде. Картины не "изображают", а воссоздают — ощущение холодной весны, сырого камня, влажной травы. Плотная краска как будто приподнимает ландшафт над холстом.

Вдохновением для Боггесса остаются дикость и простота природы — леса Аппалачей, ручьи, скрытые тропы. При этом в его работах нет слащавости или «инстаграмной» красоты — наоборот, он будто находит грубую, первозданную поэзию в самых скромных ландшафтах.

Интересно, что до начала художественной карьеры Lynn Boggess преподавал живопись и анатомию в университете, и только позже полностью посвятил себя пленэру. Его работы выставлялись по всей Америке и ценятся как знатоками техники, так и теми, кто ищет в искусстве контакт с настоящей природой.